СТАЛИНГРАД

Сталинградская битва стала предметом военных воспоминаний и мемуаров почти сразу. В 1948 году в Сталинграде выходит книга "Рассказы сталинградцев", в которой содержится интересный рассказ лейтенанта госбезопасности Ивана Тимофеевича Петракова, принимавшего активное участие в обороне районов, прилегающих к Площади 9-го января (совр. пл. Ленина) накануне высадки в район 13-й Гвардейской дивизии Родимцева. Рассказ называется "Встреча гвардейцев Родимцева".

И.Т. Петраков сообщает: "14-го сентября наша истребительная рота, сформированная из сотрудников милиции и управления НКВД, занимала оборону по берегу Волги и от Дома специалистов до дома №13 по Пензенской улице, прикрывая от противника центральную переправу до прибытия подкрепления из-за Волги". Как известно, на тот момент обстановка в городе складывалась критическая, немцы в нескольких местах прорвались к Волге, удержание Сталинграда оставалось под большим вопросом.

Жилой блок комплекса домов НКВД. Фото Георгий Зельма

Враг был где-то недалеко, но где точно, мы не знали. Я и мой помощник Ромашков пошли в разведку к площади 9 Января. Из дома военведа немцы открыли огонь. Метрах в пяти от нас кузов сгоревшей автомашины прошила автоматная очередь. Рядом перебегали фашисты.

Я приказал Ромашкову всеемте с пятнадцатью бойцами занять оборону и не дать прорваться противнику к центральной переправе со стороны площади 9 Января.

Площадь 9 января в 1943 г. Внизу по центру стоит знаменитый Дом Павлова. Слева от него - Дом Заболотного, также принимавший участие в обороне

При спуске к Волге, когда я шел к основной группе бойцов своей роты, невдалеке разорвался снаряд. Я был оглушен и воздушной волной отброшен в кучу золы. Не помню, сколько пролежал. Один из бойцов заметил меня и перенес к входу штольни. Бойцы обмыли мое лицо от запекшейся крови, закутали шинелью. Постепенно я пришел в сознание и смог разобраться в обстановке.

Немцы были уже метрах в ста пятидесяти. Они овладели Пензенской улицей, заняли некоторые дома специалистов, здание Госбанка, из которого били из пушек и минометов по городской переправе. Слышны были их голоса:

Русь, Волга, буль, буль! Сдавайся!

Немцы среди руин Сталинграда

Меня вызвал к телефону член городского комитета обороны А.И.Воронин. Он приказал удерживать берег.

Надо продержаться несколько часов, так как уже идет помощь, - сказал он.

Несмотря на огромное превосходство в людях и вооружении, немцам не удалось потеснить наших бойцов. Тогда враг решил разведать наши силы.

В лощине, которая шла от дома специалистов к нашему командному пункту, появился мальчик лет двенадцати. Это вызвало подозрение у милиционера и он задержал мальчика.

Задержанный оказался весьма смышленым мальчуганом. Он потребовал, чтобы его отвели к командиру.

Как зовут тебя? – спросил я его.

Коля, - ответил он.

Коля рассказал, что отец и мать его убиты при бомбежке, а сам он с другими жителями скрывался в подвале домов специалистов. Когда немцы ворвались в этот подвал, одна старуха сказала им что-то по-немецки, и они послали ее куда-то. Но старуха-немка, должно быть испугалась и скоро вернулась. Тогда офицер послал его, Колю, пригрозив, что если он не узнает, сколько нас, то его расстреляют. И не только это рассказал нам мальчик. От него мы узнали о численности и вооружении немцев. Впоследствии было точно установлено, что против нас сражался в полном составе первый батальон 194-го пехотного полка 71-й пехотной дивизии 6-й немецкой армии под командованием капитана Гинделянга.

Нас же, прижатых к берегу, было всего человек 60. Около 8 часов вечера мне доложили, что большая группа немецких автоматчиков под прикрытием пулеметного огня по балке от домов специалистов продвигается к городской переправе. Около пивного завода немцы захватили две пушки, расчеты которых погибли, и готовятся открыть из этих пушек огонь.

КВ-1, подбитый у здания НКВД

Сдать переправу – означало сдать центр города. А мы из-за Волги ждали войска, которые должны прийти на помощь. Высаживаться войска должны были на центральной переправе.

Переправа от моего командного пункта была в 250 метрах, пивной завод – в 150 метрах. Я решил контратаковать противника с двух сторон. Ромашков возглавил группу бойцов из 15 человек. Столько же примерно было и в моей группе. С криком «ура» одновременно с Ромашковым мы бросились в атаку. По-видимому, немцы не были осведомлены о нашей численности. Дружная атака завершилась успехом. Пушки снова были наши. Но положение наше оставалось тяжелым, а главное – боеприпасы походили к концу.

Стемнело. В небе повисли немецкие ракеты. Авиация противника продолжала налеты на территорию заводов. В Нефтесиндикате загорелись баки с горючим. Горящая нефть поплыла по Волге, приближалась уже к нам и грозила отрезать нас от левого берега, откуда с минуты на минуту ждали помощи.

Это пострашнее, чем немецкие автоматчики! Неужели погибнем? – сказал Ромашков, когда мы вышли с ним на берег Волги.

Я молчал. Вдруг мы увидели быстро мчащуюся к нашему берегу моторную лодку.

Прибыли наши товарищи, работники НКВД. Они привезли нам боеприпасы. Это сразу подбодрило нас. Было решено до подхода воинских частей выбить немцев из домов специалистов и из дома Госбанка, откуда они просматривали переправы и могли сорвать подход наших войск.

Пушки, отбитые у немцев, мы приготовили к стрельбе. Условились, что атака начнется после пяти орудийных выстрелов. Артиллеристов среди нас не было. Кое-как при помощи одного нашего работника, который немного разбирался в артиллерии, я дал выстрел по зданию Госбанка, затем второй, третий. В цель я, видимо, не попал, так как не умел наводить: открою замок и верчу рукоятку до тех пор, пока в просвете пушки не увижу цель.

Смотрите! – вдруг крикнул младший лейтенант Мрыхин, находившийся при мне.

И видим, что к городской переправе плывет катер с бойцами. Немцы ведут по нему огонь: снаряды рвутся около катера. Тогда я снова бросился к пушке и начал бить по домам специалистов, откуда вела огонь вражеская батарея.

Катер благополучно достиг нашего берега. Из него вышли полковник И.П.Елин и батальонный комиссар Кукушкин. Вскоре подошло еще несколько катеров с бойцами. Это были гвардейцы дивизии генерала Родимцева.

Полковник Иван Павлович Елин - командир 42-го Гвардейского полка 13-й Гвардейской стрелковой дивизии

Расположив свой штаб в штольне, полковник Елин пригласил меня доложить ему обстановку. Тем временем его подразделения быстро заняли окопы и сразу же открыли огонь по врагу.

Комдив Александр Родимцев – один из главных героев Сталинградской битвы

В те дни семьдесят лет назад решалась судьба нашего Отечества. В Волгограде на крутом берегу до сих пор сохранилась надпись на бетонных плитах: «Здесь сражались насмерть гвардейцы Родимцева».

Однажды к этому памятному месту мы пришли вместе с Наташей Родимцевой, дочерью генерала. Наташа сказала мне: «После ухода отца в душе такая боль и пустота. Я находила утешение в том, что стала собирать память о нем. Встречалась с теми, кто воевал с отцом».

Мы были давно знакомы. Я бывала в их доме. Случилось так, что генерал-полковник А.И. Родимцев дал мне последнее в своей жизни интервью.

А Наташа всю жизнь с необычной энергией старалась побывать там, где воевал ее отец, бережно сохраняя каждое свидетельство о нем - даже если это всего лишь эпизод, одна строчка.

Из мемуаров немецкого полковника Адама: «12-го сентября 1942 года генерал Паулюс был вызван в ставку Гитлера в Виннице. Паулюс докладывал о предстоящем захвате Сталинграда. После доклада Гитлер небрежно свернул карту Сталинграда, сказав при этом: «Все уже сделано. Красная армия разбита, и город защитить не сможет».

В эти самые дни на левом берегу Волги в перелесках скрытно подходили к реке полки 13-й гвардейской дивизии, которой командовал генерал А.И. Родимцев. В ночь на 15 сентября началась переправа. В те часы немцы уже вышли на берег Волги в центральной части города. Переправу противник обстреливал из орудий и минометов. Река кипела от взрывов. Гвардейцам Родимцева предстояло форсировать Волгу под огнем противника. Взрывы топили катера и баржи. Сотни воинов погибли в свинцовых водах реки. А те, кто доплыл до правого берега, прыгая с барж, вступали в бой.

Впоследствии Родимцев вспоминал: «Немецкие самолеты проносились над нашими головами. Рушились стены домов, коробилось железо. Тучи дыма и пыли резали глаза. Нам предстояло наступать в этом смертельном аду, чтобы отогнать немцев от Волги, занять прибрежные улицы».

Строки из боевых донесений первых дней боев: «Лейтенант Шибанов с группой бойцов, перебив немецкий орудийный расчет, захватил пушку и повернул ее против наседавшего противника. Красноармеец Мальков связкой гранат уничтожил приближавшийся танк. Старший сержант Дынкин через руины пробрался на улицу, занятую немцами, поднялся на чердак, из окошка уничтожил расчет немецкого пулемета, преграждавшего путь наступавшей роте». Каждую пядь земли гвардейцы брали с боем.

Из воспоминаний маршала Г.К. Жукова «13, 14, 15 сентября 1942 года для сталинградцев были тяжелыми, слишком тяжелыми днями.

Противник шаг за шагом прорывался через развалины города к Волге. Перелом в эти тяжелые и, как временами казалось, последние часы был создан 13-й гвардейской дивизией А.И. Родимцева.

Ее удар был совершенно неожиданным для врага».

Для нас – это страницы истории. Для Наташи Родимцевой документы и воспоминания ветеранов – весточки об отце из далекого прошлого. Она бывала в его родном селе Шарлык Оренбургской области. Застала еще тех, кто когда-то звал ее отца просто – Санек. Семья Родимцевых жила на окраине села. Их улицу, где селились бедняцкие семьи, называли Оторвановка. В деревне вспоминали такой случай. Однажды Санек не пришел в школу. Что случилось? Оказалось – лапти износились. Учительница Вера Афиногеновна принесла ему новые. Ребенком, ему было 13 лет, Александру уже пришлось пережить жестокость войны, гражданской. На глазах всего села его отца до смерти забили плетьми казаки-дутовцы. Саня стал кормильцем семьи. Был подмастерьем у сапожника. Брался за любую работу. А в 22 года предстал перед призывной комиссией. Мог ли он подумать тогда, что станет дважды Героем Советского Союза, а его бюст установят в центре родного села?!

Окончив срочную службу, Александр Родимцев подает рапорт: он решил всерьез учиться военному делу. Был принят в училище Кремлевских курсантов, из стен которого выйдут потом многие офицеры, впоследствии ставшие генералами и даже маршалами.

Наташа помнит, как Александр Ильич любил стихи Константина Симонова! Особенно - «Кружится испанская пластинка». Это память об Испании. В 1936 году он сказал жене Екатерине, что его направляют в командировку «помочь в уборке урожая в Монголии», а на самом деле отправился в Испанию, где началась гражданская война. Он становится одним из советников в частях республиканской армии. Здесь его называют капитан Павлито. Впоследствии, разыскивая материалы о военной биографии отца, Наташа Родимцева прочтет воспоминания писательницы Марии Фортус, ставшей прототипом героини фильма «Салют, Мария». Мария Фортус была переводчицей и знала Александра Ильича лично. Всего один эпизод из ее воспоминаний: «Однажды мы с Сашей Родимцевым находились на командном пункте бригады. Командир Энрике Листер вдруг увидел, что поддерживающие бригаду танки почему-то изменили направление. Связи с ними не было. Это был опасный момент боя. Саша Родимцев бросился в машину и помчался к танковой колонне. По всему полю раздавались взрывы. Мы видели, как он подъехал к головному танку, вскочил на броню и забарабанил по люку. Передал приказ командиру танкового взвода. Когда он вернулся, мы увидели на его кожаной тужурке пробоины. А сам – будто заговоренный. Отважный был человек». Маршал К.А. Мерецков, воевавший в Испании, написал о Родимцеве:

«Я часто видел его в бою и смог оценить его качества. Не раз бывало, что в самой тяжелой обстановке он умел повернуть ход боя и добиться победы».

В 1937 году А.И. Родимцев был удостоен звания Героя Советского Союза.

И снова – учеба. Родимцев принят в Военную академию имени М.В. Фрунзе. Книги, карты, схемы. Бывший деревенский паренек понимал, как многому ему предстоит учиться. В Сталинграде генералу Родимцеву было 37 лет. Он воевал на Украине, защищал Киев, вырвался из окружения, сохранив людей и оружие. В 1942 году за освобождение курского города Тим его дивизии было присвоено звание гвардейской.

…Берег Волги, изрытый землянками и блиндажами. В одном из них – штаб Родимцева. До переднего края всего 200 метров. Клятва гвардейцев: «За Волгой для нас земли нет!».

Пройдут годы, и тема обороны Сталинграда окажется спорной. Появится немало домыслов о том, кто сражался тогда на Волге, проявив стойкость, которая поразила мир. Найдутся литераторы, которые дадут простой ответ. Все дело, мол, в том, что на волжском берегу воевали штрафные батальоны. И эта байка будет ходить по свету. Но только в Сталинграде была совсем другая история.

На Волгу были направлены воздушно-десантные корпуса - элитные войска Красной армии. В каждую роту отбирались воины, как теперь в спецназ. Дивизия А.И. Родимцева – бывший 3-й воздушно-десантный корпус, первой прибыла в Сталинград. Вскоре на Волгу будут переброшены еще несколько воздушно-десантных корпусов, которые займут оборону в городе. Многие тысячи тогда сложили свои головы в боях на улицах Сталинграда.

В интервью А.И. Родимцев говорил мне: «После войны меня часто спрашивали – как могли мы удержаться на последнем рубеже, когда до Волги оставалось 200-300 метров? Десантники прошли особую подготовку. Они были психологически подготовлены, к тому, чтобы воевать в тылу врага, сражаться в полном окружении. Бойцы владели не только всеми видами стрелкового оружия, но еще умели вести разведку и знали саперное дело».

Сейчас даже трудно представить себе, с каким волнением люди ждали каждое сообщение о сражении в Сталинграде. Для победы на Волге на заводах открывали «сверхплановые счета» бригады, выпускавшие боевую технику. Именем Сталинграда называли партизанские отряды. Жители собирали средства для покупки танков и самолетов, в «общий котел» сдавали свои сбережения и ценности. Во многих странах мира люди с надеждой и тревогой ждали сообщений из волжской твердыни. Мне рассказывала в Париже княгиня З.А. Шаховская, эмигрантка, ставшая участницей Сопротивления, как они по ночам слушали по радио известия о боях в Сталинграде, от руки писали листовки в поддержку наших воинов и, рискуя жизнью, расклеивали их на домах парижан.

Чилийский поэт Пабло Неруда написал о Сталинграде: «Моряк посреди разъяренного моря ищет на небе одну звезду – звезду горящего города».

Имя генерала А.И. Родимцева часто звучало в сводках Совинформбюро. Журналисты, побывавшие в сражающемся Сталинграде, называли его: Генерал-отвага.

…Помню, как вместе с Наташей Родимцевой мы долго стояли у легендарного Дома Павлова, известного ныне во всем мире. Сейчас к нему водят экскурсии. В этом доме воевали гвардейцы генерала Родимцева. Вот что рассказывал мне Александр Ильич об этом: «Как-то в конце сентября 1942 года мы долго наблюдали за четырехэтажным домом, который закрывал от нас площадь. Из него немцы постреливали. Но сколько их в доме, мы не знали. Я приказал послать в дом группу разведчиков, которую возглавил сержант Яков Павлов. Пробравшись ночью в подъезд дома, разведчики услышали немецкую речь, лязг металла. Ночной бой в здании – самый тяжелый бой. Чутье, находчивость, смелость решают его исход. Утром от Павлова пришло донесение о том, что они выбили немцев. Мы направили в дом подкрепление – бронебойщиков, пулеметчиков, снайперов, минометчиков. По ночам бойцы прорыли ров к Волге, по которому доставляли боеприпасы и питание. Конечно, мы не подбирали специально гарнизон по национальному составу. Но здесь, плечом к плечу, воевали русские, украинцы, татары, белорусы, грузины, евреи, узбеки, казахи… Никто не считал, сколько атак выдержали защитники этого дома, но взять его немцы не смогли до самого конца сталинградских боев».

Подвиг этого гарнизона вошел в историю. 58 дней сражался Дом Павлова. Это больше, чем оборонялись войска некоторых европейских государств.

Однако Дом Павлова стал известным не потому, что являлся единственным. Это был типичный в тех условиях опорный пункт обороны. Такими же крепостями в Сталинграде стали здания мельницы, мартеновский цех, элеватор.

Генерал Родимцев часто бывал в этом доме. Отсюда удобнее всего было наблюдать за передним краем. Он так описывал эту солдатскую крепость: «Окна были превращены в амбразуры, Заложены кирпичом, отопительными батареями. Под ними – наготове патроны, гранаты, пулеметные ленты. Гарнизон занимал круговую оборону. В углу одной из комнат я увидел самовар. Кипятком разводили концентраты».

Многие события в Сталинграде остались в его душе незаживающей раной, - говорил мне Александр Ильич. Таковой была для него память о защитниках городского вокзала, ставшего Брестской крепостью для его дивизии. Там сражался один из лучших батальонов, которым командовал старший лейтенант Ф.Г. Федосеев. Они были окружены. На привокзальную площадь вышли немецкие танки. Силы были не равные. Лейтенант Колебанов написал записку: «Пусть знает вся страна – мы не отступили. Пока мы живы, немцы не пройдут». Такой ценой выполнялся в Сталинграде приказ: «Ни шагу назад!». «Я помню, как на берег Волги выполз израненный, истощенный боец. Он сказал, что все защитники вокзала погибли», - с болью, много лет спустя, рассказывал мне Родимцев.

Немецкий генерал Дерр писал: «За каждый дом, цех, водонапорную башню, железнодорожную насыпь велась ожесточенная борьба, не имевшая себе равных. Русские превосходили немцев в использовании местности, были опытнее в боях за отдельные дома, они заняли прочную оборону».

…И снова не могу не сказать о дочери генерала. О том, какой душевной щедростью одаривает она выживших ветеранов. В доме Павлова воевал пулеметчик Илья Воронов. Когда бойцы пошли в наступление, его осыпало осколками – более двадцати ранений. Перебиты ноги и левая рука. И этот искалеченный человек нашел в себе силы бросать гранаты, выдергивая чеку зубами… Наташа разыскала ветерана. Он жил в поселке Глинка Орловской области. И вот одна из их встреч. «Илья Васильевич написал, что едет с юга через Москву. Вбегаю в здание Курского вокзала. Как его здесь найти? Прошу объявить по радио. Никто не приходит. Ищу поезд, который уходит на Орел, номера вагона не знаю. Решила прочесать все вагоны, начиная с хвостового. Спрашиваю у проводников. «Нет ли у вас ветерана на костылях?» Наконец вижу – вот он, Илья Воронов. Он рад, а я еще больше. Соседу уважительно меня представляет: «Дочь моего командира Родимцева, - и добавляет радостно. – Я знал, что она придет».

Одна из улиц в Волгограде названа именем Ильи Воронова.

А вот мгновения победы в Сталинграде, как их описывал генерал А.И. Родимцев. Позади остались месяцы уличных боев: «Утром 26 января 1943 года зазвонил полевой телефон. Докладывал командир полка Панихин, находившийся на скатах Мамаева кургана: «С запада слышна сильная артиллерийская стрельба». Мы поняли, что это значит. К тому времени немецкая группировка Паулюса была полностью окружена. С каждым днем сжималось кольцо вокруг врага. К нам приближались с запада, из волжских степей войска Донского фронта. Для нас, оборонявшихся на последних клочках земли над Волгой, эта весть была праздником. И надо же было такому случиться, что на наш участок выходила армия П.И. Батова, с которым я подружился еще в Испании! Я приказал немедленно выступать на соединение с наступавшими войсками. Около девяти часов утра мы увидели в снежной мгле силуэты танков-«тридцатьчетверок». Что тут началось! Люди бежали навстречу друг другу по колено в снегу. Победа! Мы так много пережили в Сталинграде, что мне казалось – наступил самый счастливый день в моей жизни. На месте встречи двух фронтов в тот же день мы решили навечно поставить танк, на броне которого было написано: «Челябинский колхозник». Это был первый памятник, установленный в Сталинграде».

После Сталинграда генерал Родимцев стал командиром 32-го гвардейского стрелкового корпуса, воевал на Курской дуге, участвовал в освобождении Украины, Польши, форсировал Одер, брал Дрезден, войну закончил в Праге. В 1945 году он стал дважды Героем Советского Союза.

Еще при жизни А.И. Родимцева в московской школе № 26 открылся музей, посвященный героической 13-й гвардейской стрелковой дивизии.

В его создании приняли участие в общей сложности две тысячи человек – ветераны, педагоги, школьники и их родители. В витринах – ценные исторические материалы: фотографии, фронтовые письма, рукописные мемуары, книги. На стенах – портреты героев. Здесь проходят уроки мужества, проводятся экскурсии для других школ. Наташа Родимцева стала заместителем председателя Совета ветеранов дивизии, директором школьного музея.

Многие годы она собирала воспоминания, документы, и само собой созрела книга «Мой отец генерал Родимцев», весь тираж тут же раздарила музеям, ветеранам, друзьям. Однако каждый раз, когда мы встречаемся с Наташей, она с упоением рассказывает о том, какие новые материалы нашла об отце и его однополчанах и повторяет: «Еще столько работы!»

Снова она, не видевшая войны, мысленно переступает ту огненную черту, за которой грохот взрывов и свист пуль. Чем дальше, тем необозримей кажется ей эта дорога…

Специально для Столетия

Александр Ильич Родимцев, гвардии генерал-лейтенант, командир 32-го гвардейского стрелкового корпуса, родился в марте 1905 года в селе Шарлык Шарлыкского района Оренбургской области в семье крестьянина. Русский. Член КПСС с 1929 года. После окончания школы работал подмастерьем сапожника. В Советской Армии служил с 1927 по 1977 годы. Окончив военную школу имени ВЦИК в 1932 году, Военную академию имени М. В. Фрунзе в 1939 году и ускоренный курс Военно-воздушной академии имени Н. Е. Жуковского в 1941 году, он получил назначение командиром 5-й воздушно-десантной бригады. В 1936 году принимал участие в борьбе с фашистами за свободу и независимость республиканской Испании, в сентябре 1939 года в операциях по освобождению Западной Белоруссии, в 1940 году - в советско-финляндской войне.

С начала Великой Отечественной войны и до победы над Германией воевал на Юго-Западном, Сталинградском, Воронежском, 1-м Украинском фронтах, участвовал в оборонительных операциях под Киевом, Харьковом, в Сталинградской и Курской битвах, освобождении Украины, Польши, Чехословакии, разгроме врага на территории Германии. Награжден двумя орденами Ленина, орденом Октябрьской революции, четырьмя орденами Красного Знамени, двумя орденами Суворова 1-й степени, Красной Звезды, медалями, а также орденами и медалями иностранных государств.

Звание Героя Советского Союза А. И. Родимцеву присвоено 22 октября 1937 года за доблесть и отвагу, проявленные в боях с фашистами за свободу и независимость республиканской Испании.

Второй медали «Золотая Звезда» удостоен 2 июня 1945 года за личное мужество и умелое руководство частями дивизии, корпуса в годы Великой Отечественной войны.

Александр Ильич Родимцев принадлежит к числу выдающихся советских полководцев. Части и соединения, которыми он командовал, вписали много славных страниц в историю Великой Отечественной войны. С его именем связаны замечательные победы наших войск.

Великая Отечественная война застала полковника Родимцева на Украине, где он командовал воздушно-десантной бригадой. Десантники были брошены на оборону Киева. Закаленный в боях командир десантников личной храбростью и мужеством вдохновлял бойцов на разгром врага у Киева, на реке Сейм и у Тима. Имя Родимцева широко известно в нашем народе как командира 13-й гвардейской дивизии, стойко защищавшей Сталинград. Истекавшие кровью, но продолжавшие биться бойцы на стене оставили надпись: «Здесь насмерть стояли гвардейцы Родимцева». А когда закончились бои, дописали: «Выстояв, мы победили смерть!»

Благодаря личной храбрости, стойкости и умелому руководству генерала Родимцева части дивизии не отступили ни на шаг, с другими соединениями отстояли Сталинград.

За бои на Волге Родимцев был награжден орденом Красной Звезды. Его назначили командиром корпуса.

В боях при прорыве обороны немцев, в наступательных операциях по овладению Знаменкой и Кировоградом корпус генерала Родимцева своими решительными, умелыми действиями обеспечил выполнение поставленных задач 5-й гвардейской армии. За успешное проведение операции А. И. Родимцеву было присвоено звание генерал-лейтенанта.

Продолжая громить вражеские полчища, гвардейское соединение А. И. Родимцева шло на запад и в середине августа 1944 года форсировало Вислу в районе Сандомира. 12 января 1945 года с Сандомирского плацдарма корпус, прорвав сильно укрепленную оборону, продолжал наступление до Одера.

В ночь на 25 января 1945 года генерал Родимцев, находясь в боевых порядках передовых частей корпуса, форсировал Одер. В феврале с Одерского плацдарма бойцы перешли в наступление, завершившееся 24 апреля 1945 года выходом на Эльбу в районе Торгау, 10 мая вошли в Прагу.

Представляя А. И. Родимцева к званию дважды Героя Советского Союза, командующий 5-й гвардейской армии гвардии генерал-полковник А. С. Жадов писал: «Генерал Родимцев, лично дисциплинированный, храбрый, смелый, в период всей Отечественной войны показал себя верным сыном нашей Родины, отдал и отдает все силы и свою жизнь на разгром немецких захватчиков. За форсирование реки Одер, образцовое выполнение боевых заданий командования и проявленные при этом личные храбрость и геройство представляется к высшей степени отличия - к званию дважды Героя Советского Союза с вручением медали «Золотая Звезда».

А. И. Родимцев отдал военной службе 50 лет жизни, пройдя большой и славный путь от красноармейца до генерал-полковника.

В последние годы А. И. Родимцев занимал высокие военные должности, избирался депутатом в Верховный Совет РСФСР и СССР Умер в 1977 году. Именем Героя назван супертраулер объединения «Севрыба», улица в Оренбурге. В селе Шарлык установлен бронзовый бюст Героя.

Александр Ильич Родимцев (8 марта 1905 - 13 апреля 1977) - советский военачальник, генерал-полковник (9 мая 1961). Дважды Герой Советского Союза (1937, 1945). Командир 13-й гвардейской стрелковой дивизии, особо отличившейся в Сталинградской битве (17.07.1942 - 02.02.1943).

Биография

Родился 8 марта 1905 года в селе Шарлык (ныне Шарлыкского района Оренбургской области) в бедной крестьянской семье. Русский. Член ВКП(б)/КПСС с 1929 года. В Красной Армии с 1927 года. В 1932 году окончил Военную школу имени ВЦИК. Участвовал в гражданской войне в Испании.

Звание Героя Советского Союза майору Родимцеву Александру Ильичу присвоено 22 октября 1937 года за образцовое выполнение особого задания в Испании.

Участвовал в польском походе РККА.

В 1939 году он окончил Военную академию имени М. В. Фрунзе. В 1940 году участвовал в советско-финской войне.

В годы Великой Отечественной войны А. И. Родимцев командовал 5-й бригадой 3-го воздушно-десантного корпуса (5-я, 6-я, 212-я ВДБр), которая в 1941 году принимала участие в обороне Киева. 6 ноября 1941 года управление 5-й вдбр было развёрнуто в управление 87-й стрелковой дивизии, созданной из войск 3-го вдк, которую возглавил Родимцев. 19 января 1942 года 87-я стрелковая дивизия была переформирована в 13-ю гвардейскую стрелковую дивизию. Генерал-майор (21 мая 1942 года). 13-я гвардейская стрелковая дивизия (впоследствии - 13-я Полтавская ордена Ленина дважды Краснознамённая гвардейская стрелковая дивизия) вошла в состав 62-й армии, героически защищавшей Сталинград.

С 1943 года Родимцев - командир 32-го гвардейского стрелкового корпуса, с которым дошёл до столицы Чехословакии - Праги. Генерал-лейтенант (17 января 1944 года).

Второй медали «Золотая Звезда» командир 32-го гвардейского стрелкового корпуса гвардии генерал-лейтенант Родимцев удостоен 2 июня 1945 года за умелое руководство войсками при форсировании реки Одер 25 января 1945 в районе населённого пункта Линден (Польша), личный героизм и мужество.

После войны окончил Высшие академические курсы при Академии Генерального штаба. Был командиром соединения, помощником командующего войсками округа, главным военным советником и военным атташе в Албании. С 1956 года служил в войсках, первый заместитель командующего Северного военного округа. Избирался депутатом Верховного Совета Карельской АССР.

С 1966 года - в Группе генеральных инспекторов Министерства обороны СССР.

Почётный гражданин городов Волгоград, Кропивницкий и Полтава. Избирался депутатом Верховного Совета РСФСР второго созыва и депутатом Верховного Совета СССР третьего созыва.

А. И. Родимцев скончался в Москве 13 апреля 1977 года. Похоронен на Новодевичьем кладбище (участок 9).

Семья

Александр Ильич Родимцев с 1933 года был женат на Екатерине Родимцевой (Шеиной). Екатерина и Александр родом с одного села, были друзьями детства. У пары родились дети:

Родимцева Ирина Александровна (род. 2 января 1934, Москва) - директор Государственного музея-заповедника «Московский Кремль» (1987-2001), член-корреспондент РАХ (1997), Заслуженный деятель искусств РСФСР (1989), президент Национального комитета музеев РФ при ЮНЕСКО; в 1956 году окончила исторический факультет МГУ; работала в музеях Московского Кремля, была заведующей Оружейной палатой; в 1979-1987 - начальник Управления музеев Министерства культуры СССР; имеет государственные награды.

Матюхина (Родимцева) Наталья Александровна - заведует музеем 13-й Гвардейской стрелковой дивизии, занимается сохранением памяти об отце и бойцах дивизии. Живёт в Москве.

Родимцев Илья Александрович - по профессии экономист. Живёт в Москве.

Сочинения

• «Под небом Испании».
• «На последнем рубеже».
• «Люди легендарного подвига».
• «Гвардейцы стояли насмерть».
• Родимцев А. И. Твои, Отечество, сыны. Литературная запись Петра Северова.- Киев,Политиздат Украины, 1982.
• «Машенька из Мышеловки».

12 июля 1942 года в состав Сталинградского фронта вошли 62, 63, 64-я армии, из резерва ставки - 21, 28, 38, 51, 57-я отдельные армии. Но уже 7 августа из Сталинградского фронта был выделен Юго-Восточный (командующий - Еременко), которому были переданы 64, 57, 51-я армии, 1-я гвардейская армия, а несколько позже 62-я армия.

Задачу овладеть Сталинградом Гитлер поставил в директиве ОКВ № 45 от 23 июля. Выдвижение правого крыла группы армий «Б», ядром которой явилась 6-й армия, в район Сталинграда, занятие района нижнего течения Волги нужно было немцам, чтобы прервать связь юга Европейской части СССР с центром страны. Обеспечить успешные наступательные действия группы армий «А» на кавказском направлении.

Штурм опорного пункта

Советское командование также придавало сталинградскому направлению первостепенное значение. Оно считало, что только упорной обороной можно сорвать вражеские планы, обеспечить стратегическую целостность фронта, сохранить за собой крупный военно-промышленный центр - Сталинград. Город являлся и важнейшим стратегическим объектом, поскольку через него пролегала главная водная магистраль с юга в центр страны.

Задачи Красной армии были:

1. Изматывать наступательный потенциал противника непрерывной обороной

2. Готовить контрнаступление в районе Сталинграда, которое резко бы изменило обстановку на юге .

Однако, в июле-августе положение стало не просто тяжелым, а критическим. 64-я армия, поставленная на ключевом участке сопротивления немецкому натиску, отступала. Командармом был назначен М.С. Шумлов. В.И. Чуйков - его заместителем. Только 12 сентября, когда немецкие войска уже ворвались в Сталинград и начали подступать к Волге, он вступил в командование 62-й армией, формирование которой завершилось уже в процессе жестоких боев в черте города.
В это время появился приказ народного комиссара № 227:

Приказ № 227

«ПРИКАЗ
Народного комиссара обороны Союза ССР № 227
28 июля 1942 г.
г. Москва

Враг бросает на фронт все новые силы и, не считаясь с большими для него потерями, лезет вперед, рвется вглубь Советского Союза, захватывает новые районы, опустошает и разоряет наши города и села, насилует, грабит и убивает советское население. Бои идут в районе Воронежа, на Дону, на юге у ворот Северного Кавказа. Немецкие оккупанты рвутся к Сталинграду, к Волге и хотят любой ценой захватить Кубань, Северный Кавказ с их нефтяными и хлебными богатствами. Враг уже захватил Ворошиловград, Старобельск, Россошь, Купянск, Валуйки, Новочеркасск, Ростов-на-Дону, половину Воронежа. Часть войск Южного фронта, идя за паникерами, оставила Ростов и Новочеркасск без серьезного сопротивления и без приказа из Москвы, покрыв свои знамена позором.

Население нашей страны, с любовью и уважением относящееся к Красной Армии, начинает разочаровываться в ней, теряет веру в Красную Армию, а многие из них проклинают Красную Армию за то, что она отдает наш народ под ярмо немецких угнетателей, а сама утекает на восток.

Некоторые неумные люди на фронте утешают себя разговорами о том, что мы можем и дальше отступать на восток, так как у нас много территории, много земли, много населения и что хлеба у нас всегда будет в избытке. Этим они хотят оправдать свое позорное поведение на фронтах. Но такие разговоры являются насквозь фальшивыми и лживыми, выгодными лишь нашим врагам.

Каждый командир, каждый красноармеец и политработник должны понять, что наши средства небезграничны. Территория Советского Союза — это не пустыня, а люди — рабочие, крестьяне, интеллигенция, наши отцы и матери, жены, братья, дети. Территория СССР, которую захватил и стремится захватить враг, — это хлеб и другие продукты для армии и тыла, металл и топливо для промышленности, фабрики, заводы, снабжающие армию вооружением и боеприпасами, железные дороги. После потери Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донбасса и других областей у нас стало меньше территории, стало быть, стало намного меньше людей, хлеба, металла, заводов, фабрик. Мы потеряли более 70 млн. населения, более 80 млн. пудов хлеба в год и более 10 млн. тонн металла в год. У нас нет уже преобладания над немцами ни в людских ресурсах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше — значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину. Каждый новый клочок оставленной нами территории будет всемерно усиливать врага и всемерно ослаблять нашу оборону, нашу Родину.

Поэтому надо в корне пресекать разговоры о том, что мы имеем возможность без конца отступать, что у нас много территории, страна наша велика и богата, населения много, хлеба всегда будет в избытке. Такие разговоры являются лживыми и вредными, они ослабляют нас и усиливают врага, ибо если не прекратим отступления, останемся без хлеба, без топлива, без металла, без сырья, без фабрик и заводов, без железных дорог.

Из этого следует, что пора кончить отступление.

Ни шагу назад! Таким теперь должен быть наш главный призыв.

Надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый метр советской территории, цепляться за каждый клочок советской земли и отстаивать его до последней возможности.

Наша Родина переживает тяжелые дни. Мы должны остановить, а затем отбросить и разгромить врага, чего бы это нам ни стоило. Немцы не так сильны, как это кажется паникерам. Они напрягают последние силы. Выдержать их удар сейчас — это значит обеспечить за нами победу.

Можем ли мы выдержать удар, а потом отбросить врага на запад? Да, можем, ибо наши фабрики и заводы в тылу работают теперь прекрасно и наш фронт получает все больше и больше самолетов, танков, артиллерии, минометов.

Чего же у нас не хватает?

Не хватает порядка и дисциплины в ротах, полках, дивизиях, в танковых частях, в авиаэскадрильях. В этом теперь наш главный недостаток. Мы должны установить в нашей армии строжайший порядок и железную дисциплину, если мы хотим спасти положение и отстоять свою Родину.

Нельзя дальше терпеть командиров, комиссаров, политработников, части и соединения которых самовольно оставляют боевые позиции. Нельзя терпеть дальше, когда командиры, комиссары, политработники допускают, чтобы несколько паникеров определяли положение на поле боя, чтобы они увлекали в отступление других бойцов и открывали фронт врагу.

Паникеры и трусы должны истребляться на месте.

Отныне железным законом дисциплины для каждого командира, красноармейца, политработника должно явиться требование — ни шагу назад без приказа высшего командования.

Командиры роты, батальона, полка, дивизии, соответствующие комиссары и политработники, отступающие с боевой позиции без приказа свыше, являются предателями Родины. С такими командирами и политработниками и поступать надо как с предателями Родины.

Таков призыв нашей Родины.

Выполнить этот приказ — значит отстоять нашу землю, спасти Родину, истребить и победить ненавистного врага.

После своего зимнего отступления под напором Красной Армии, когда в немецких войсках расшаталась дисциплина, немцы для восстановления дисциплины приняли некоторые суровые меры, приведшие к неплохим результатам. Они сформировали 100 штрафных рот из бойцов провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, поставили их на опасные участки фронта и приказали им искупить кровью свои грехи. Они сформировали, далее, около десятка штрафных батальонов из командиров, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, лишили их орденов, поставили их на еще более опасные участки фронта и приказали им искупить свои грехи. Они сформировали, наконец, специальные отряды заграждения, поставили их позади неустойчивых дивизий и велели им расстреливать на месте паникеров в случае попытки самовольного оставления позиций и в случае попытки сдаться в плен. Как известно, эти меры возымели свое действие, и теперь немецкие войска дерутся лучше, чем они дрались зимой. И вот получается, что немецкие войска имеют хорошую дисциплину, хотя у них нет возвышенной цели защиты своей родины, а есть лишь одна грабительская цель — покорить чужую страну, а наши войска, имеющие цель защиты своей поруганной Родины, не имеют такой дисциплины и терпят ввиду этого поражение.

Не следует ли нам поучиться в этом деле у наших врагов, как учились в прошлом наши предки у врагов и одерживали потом над ними победу?

Я думаю, что следует.

ВЕРХОВНОЕ ГЛАВНОКОМАНДОВАНИЕ КРАСНОЙ АРМИИ ПРИКАЗЫВАЕТ:
1. Военным советам фронтов и прежде всего командующим фронтами:

а) безусловно ликвидировать отступательные настроения в войсках и железной рукой пресекать пропаганду о том, что мы можем и должны якобы отступать и дальше на восток, что от такого отступления не будет якобы вреда;

б) безусловно снимать с поста и направлять в Ставку для привлечения к военному суду командующих армиями, допустивших самовольный отход войск с занимаемых позиций, без приказа командования фронта;

в) сформировать в пределах фронта от 1 до 3 (смотря по обстановке) штрафных батальонов (по 800 человек), куда направлять средних и старших командиров и соответствующих политработников всех родов войск, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на более трудные участки фронта, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления против Родины.

2. Военным советам армий и прежде всего командующим армиями:

а) безусловно снимать с постов командиров и комиссаров корпусов и дивизий, допустивших самовольный отход войск с занимаемых позиций без приказа командования армии, и направлять их в военный совет фронта для предания военному суду;

б) сформировать в пределах армии 3-5 хорошо вооруженных заградительных отрядов (по 200 человек в каждом), поставить их в непосредственном тылу неустойчивых дивизий и обязать их в случае паники и беспорядочного отхода частей дивизии расстреливать на месте паникеров и трусов и тем помочь честным бойцам дивизий выполнить свой долг перед Родиной;

в) сформировать в пределах армии от 5 до 10 (смотря по обстановке) штрафных рот (от 150 до 200 человек в каждой), куда направлять рядовых бойцов и младших командиров, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на трудные участки армии, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления перед Родиной.

3. Командирам и комиссарам корпусов и дивизий;

а) безусловно снимать с постов командиров и комиссаров полков и батальонов, допустивших самовольный отход частей без приказа командира корпуса или дивизии, отбирать у них ордена и медали и направлять в военные советы фронта для предания военному суду:

б) оказывать всяческую помощь и поддержку заградительным отрядам армии в деле укрепления порядка и дисциплины в частях.

Приказ прочесть во всех ротах, эскадронах, батареях, эскадрильях, командах, штабах.

Народный комиссар обороны
И.СТАЛИН »

Сила это приказа состояла не только в беспощадной правдивости анализа стратегического положения. Главное - он выражал общее настроение, коллективную волю бойцов, командиров и политработников Красной Армии и всего работа: отступать дальше - значит, погибнуть. Об этом же размышлял Родимцев. Невыносима была горечь от осознания того, что, несмотря на героизм и самопожертвование народа, приходилось отступать.

«Во всяком случае, отступать отсюда, от Волги-матушки, уже некуда»

Эти мысли не покидали его и когда он, проезжая ночью через Сталинград, сделал остановку в центре города, где ему довелось быть впервые. Вместе с комиссаром дивизии взошли на Мамаев курган. Вот как описывает эти минуты ночного свидания Александр Ильич: «Словно дыхание города, плыл, колебался размеренный гул, светляками вспыхивали и тотчас гасли на дорогах фары машин, где-то неподалеку перекликались паровозы, и с Волги, будто в ответ им, доносились басовитые гудки кораблей.

Не верилось, что фронт уже близко, что движется он неотвратимой лавиной огня и металла и что, возможно, этот чудесный мирный город станет средоточием и решающим перевалом невиданной в истории войны. И кому было знать в тот ясный синий вечер, что нашей тринадцатой гвардейской тоже доведется сражаться за каждый квартал, дом, этаж и за каждый камень этой славной волжской твердыни, непоколебимо стоять на ее сплошь пропитанной кровью земле, драться непрерывно недели и месяцы и здесь, на Мамаевом кургане, замкнуть на плен или гибель бесчисленное множество фашистских вояк!

Минометчики ведут огонь

Но мы не знали своей судьбы. Мы стояли и смотрели на притихший город и, я был уверен в этом, оба думали об одном - о жизни и смерти. Тот, кто сражался за Родину и не раз смотрел опасности в глаза, знает, как проста и ясна эта дума солдата-коммуниста: умереть ради Родины - значит жить. И нет никакого предела желанию победы. Нет личного. Есть только Родина, Партия, Долг».

Пока гвардейцы находились под Камышином, он требовал от командиров учить бойцов не только общим навыкам боя, но и тактике действий в уличных условиях.
В эту пору в командном звене дивизии произошло изменение. Однокашник Родимцева по Академии, его бессменный начальник штаба еще с предвоенных дней полковник В. Борисов занял должность заместителя командира дивизии, а на его место прибыл майор Тихон Владимирович Бельский. Ушел на повышение из дивизии С.Н. Зубков. Должность комиссара принял М.М. Вавилов. Родимцев встретил его сперва несколько настороженно: сумеет ли тот стать достойным своих предшественников - Чернышева и Зубкова? Но настороженность быстро растаяла: Родимцев увидел, что Вавилов взялся за дело энергично и умело, с душой. Тем более он проникся доверием к новому комиссару, когда узнал, что тот, будучи начальником политотдела дивизии, воевал под Москвой, участвовал в жестоких боях под Волоколамском и за те бои был награжден орденом Красного Знамени.

23 августа город подвергся массированному удару вражеских бомбардировщиков. Немецкое командование бросила на Сталинград 600 самолетов, которые непрерывно бомбили город весь день. Целые квартал были превращены в руины. Горел город, горела Волга, в которую стекала нефть из разбитых хранилищ. В тот день погибло 40 000 сталинградцев. Городской комитет обороны обратился с призывом: «В 1918 году наши отцы отстояли красный Царицын… Отстоим и мы 1942 Краснознаменный Сталинград!».

Началось сражение в самом Сталинграде.

На следующий день после бомбежки к Волге севернее Сталинграда вышли передовые части ударной группировки 6-й армии Паулюса. А в первую неделю сентября к юго-западной окраине города прорвалась 4-я танковая армия фашистов, потеснив войска нашей 62-й армии, которой командовал Чуйков.

9 сентября Родимцев получил приказ о том, что дивизия входит в состав 62-й армии и должна сосредоточиться на правом берегу Волги у переправ напротив центральной части Сталинграда. Через 2 дня основные силы 13-й гвардейской вышли в район сосредоточения. Комдив явился с докладом к командующему Юго-Восточным фронтом генерал-полковнику Еременко.

Андрей Иванович, стоя у стола, на котором лежала карта, и, опираясь на палку - он был дважды ранен в боях первого года войны, — обрисовал положение в Сталинграде, на участке, обороняемом 62-й армией. Положение было аховое. Противник бросил 7 пехотных дивизий, 500 танков, несколько сот самолетов. По городским кварталам ведут огонь 1400 орудий. Противник прорывается в центральную часть города и захватывает восточный склон Мамаева кургана, железнодорожный вокзал, здания Госбанка и Дома специалистов, с верхних этажей которых просматривается и простреливается переправа через Волгу. Автоматчики противника просочились в район центральной переправы через Волгу, и, чтобы выбить их, Чуйков был вынужден послать офицеров и охрану штаба армии.

— Готовьтесь переправляться, — сказал Родимцеву Еременко. — Есть приказ из Москвы.

Накануне Андрей Иванович звонил Верхнему Главнокомандующему и докладывал об обстановке в Сталинграде. В это время в кабинете Сталина находились начальник Генерального штаба Васильевский и первый заместитель наркома обороны Жуков, которые докладывали Верховному план окружения и разгрома гитлеровцев под Сталинградом.

Закончив телефонный разговор, Сталин сказал:

— Еременко докладывает, что противник подтягивает к городу танковые части. Завтра надо ждать нового удара. Дайте сейчас же указание о немедленной переброске через Волгу 13-й гвардейской дивизии Родимцева из резерва Ставки. И посмотрите, что еще можно направить туда завтра.

Едва ступив на правый берег Волги гвардейцы Родимцева яростно атаковали противника

Вернувшись от командующего фронтом, Родимцев вместе с начальником штаба Т.В. Бельским стал разрабатывать порядок переправы дивизии на правый берег Волги. Первым должен перебраться и вступить в бой один из самых лучших батальонов, которому предстояло не только атаковать противника с ходу, но и обеспечить прикрытие переправляющихся частей всей дивизии.

— Кого пошлем? — спросил комдив у командира 42-го гвардейского стрелкового полка И.П. Елина.

— Кого? — раздумчиво переспросил тот. — Да у меня все командиры батальонов ребята что надо. Но первый есть первый. Пойдет Червяков.

Родимцев хорошо знал гвардии старшего лейтенанта Захара Червякова - тот храбро и умело командовал подразделением на Сейме, под Тимом и Харьковом, отличился и при переправе через Дон.

— Не возражаю. Предупредите его, пусть готовит своих орлов.

О событиях ночи с 14 на 15 сентября, когда дивизия начала переправу через берег, Александр Ильич вспоминал:

К нам подъехал заместитель командующего фронтом генерал-лейтенант Ф. И. Голиков. Ему было поручено переправить дивизию в Сталинград.
И вот мы стоим с ним на берегу Волги, у самого уреза воды, где плещется волна, поднятая винтами катеров, разрывами мин и снарядов.

- Дайте еще один день на подготовку, — прошу я Филиппа Ивановича.

Он отвечает:

- Не могу, Родимцев!

Голиков всматривается в противоположный берег и, видимо, по всполохам новых пожаров, грохоту разрывов и направлению ружейно-пулеметных трасс представляет, что там творится.

- Еще не все вооружены у меня, не хватает боеприпасов и даже нет разведданных, — пытаюсь я убедить заместителя командующего.
Но он в ответ спокойно спрашивает :

- Видишь тот берег, Родимцев?

- Вижу. Мне кажется, противник подошел к реке.

- Не кажется, а оно так и есть. Вот и принимай решение — и за себя, и за меня.

Голиков был прав. Не только через день, а даже через два часа могло быть поздно, а переправляться все равно бы пришлось, даже сквозь огонь.

- Не медли, начинай переправу, Родимцев, — торопит меня Голиков, не отрывая глаз от огненной кипящей реки.

Взглянув на струи трасс, стелившихся по скатам правого берега к реке, на всплеск воды от падающих снарядов и мин, я говорю Голикову:

- Это не просто переправа, Филипп Иванович. Это настоящее форсирование широкой водной преграды под воздействием противника, причем без авиационного и артиллерийского прикрытия.

Мне от этого, конечно, не стало легче, но должны же мы были называть вещи своими именами.

- Не серчай, Александр Ильич, — в голосе Голикова послышались виноватые Нотки, — привычка! Все время мы говорили переправа да переправа, а сейчас ты прав — форсирование, притом в сложных условиях. Людей и в огонь, и в воду посылаем… Вон, видишь, все-таки угадал подлец!

В баржу, что стояла ниже нас шагов на сто по течению, попала вражеская мина. Послышались крики, что-то тяжелое плюхнулось в воду, и огромным факелом вспыхнула корма. Наверное, в бочки с горючим угодило.

- А чем я обеспечу переправу? — с горечью говорит Голиков. — Артиллерии понавезли всякой, вплоть до главного калибра. Но в кого стрелять? Где немец? Где передний край? В городе одна обескровленная дивизия полковника Сараева (10-я дивизия НКВД) да поредевшие отряды народного ополчения. Вот и вся шестьдесят вторая армия. Там только очаги сопротивления. Там стыки, да какие там к черту стыки — дыры между подразделениями по несколько сот метров. И Чуйкову их нечем латать.

Я молчал. Для меня только сейчас начала проясняться обстановка.

- Кто командир передового отряда? — спросил Голиков.

- Червяков.

- Скажи ему, чтобы, как переправится, обозначил ракетами передний край. Тогда дадим огонь. А сейчас немедля найди здесь на берегу командира второго дивизиона бронекатеров… У тебя есть на чем записать?

- Есть, — ответил я, доставая из полевой сумки записную книжку.

- Запиши, чтоб не забыть: старшему лейтенанту Соркину поручено перебросить твою дивизию на тот берег. Скажи ему, что начало переправы — два ноль-ноль. Об этом я сейчас передам Чуйкову. А теперь - действуй!

В 2 часа ночи 15 сентября батальон Захарова-Червякова, усиленный ротой автоматчиков, ротой истребителей танков и батареей «сорокапяток», погрузился на бронекатера и отправился на правый берег. Едва отчалили, как по катерам открыла интенсивный огонь артиллерия противника. Когда оказались на середине реки, к ним протянулись трассы ружейно-пулеметного огня. Высаживались, поливая прибрежную полосу огнем автоматов, по грудь в воде перетаскивали на руках орудия на берег.

Маршал Советского Союза Г.К. Жуков, в 1942 г. первый заместитель Наркома обороны СССР:

Противник, не считаясь ни с чем, шаг за шагом прорывался через развалины все ближе к Волге. Перелом в эти тяжелые и, временами казалось, последние часы был создан 13-й гвардейской дивизией Родимцева. Переправившись в Сталинград, она сразу же контратаковала противника. 16 сентября дивизия отбила Мамаев курган.

Покинув катера, с ходу атаковали противника. Офицер связи, прибывший из штаба 62-й армии, передал приказ Чуйкова: немедленно наступать в направлении железнодорожного вокзала и выбить оттуда противника. Командующий армией прислал подкрепление: 3 танка. Стремительным, яростным штурмом вокзал был взят. В этом бою командир батальона был тяжело ранен. Подразделение возглавил его заместитель - старший лейтенант Ф. Федосеев.

К тому времени на правый берег Волги переправились остальные батальоны 42-го полка Елина и 34-й гвардейский стрелковый полк майора Панихина. Тяжелая это была переправа. Вода в Волге кипела от непрерывных взрывов, на ее поверхности горела нефть. Прямым попаданием снаряда была уничтожена баржа с ротой автоматчиков, понесли потери другие подразделения. Оказавшись на правом берегу, гвардейцы без промедления начали продвигаться вперед. Развивая успех первого батальона Червякова-Федосеева, подразделения 42-го полка нанесли удары вдоль Солнечной и Нижегородской улиц, вышли на полотно железной дороги, проходящей вдоль берега реки, овладели рядом зданий в центральной части города. Успешно действовал и полк Панихина, захватив руины зданий на Гродненской и Смоленской улицах.

Одним из важных опорных пунктов, к тому времени удерживаемых гитлеровцами, был Дом железнодорожника - большое четырехэтажное здание на возвышенности. Отсюда противник держал под огнем всю окрестную территорию, обстреливал переправу через Волгу. В числе подразделений 42-го полка, которым была поставлена задача выбить немцев из здания, находилась рота минометчиков под командованием старшего лейтенанта Григория Брика, в прошлом сельского учителя из Черкасс. После ожесточенно схватки Дом железнодорожника был взят, но гитлеровцы тут же предприняли попытку вернуть здание. Однако безуспешно, в значительной степени благодаря минометчикам Брика, которые в эти часы уничтожили до роты немцев. Так состоялось сталинградское крещение мужественного офицера-артиллериста, которому суждено было в дальнейшем пройти со своим полком всю войну, а за подвиг, совершенный в боях на реке Одер в 1945 году, быть удостоенным звания Героя Советского Союза.

На рассвете в Сталинград вместе со штабом дивизии переправились Родимцев, Вавилов, Бельский. Едва прибыли на командный пункт - в штольню, находившуюся под ж.д. Полотном, впоследствии ставшей известно под названием «Труба», как связной передал приказ Чуйкова: Родимцеу срочно явиться на командный пункт армии. Взяв с собой адъютанта Шевченко, разведчика Войцеховского и одного автоматчика, Родимцев отправился в командную. До русла Царицы, речушки, перпендикулярно впадающей в Волгу, было рукой подать, но путь этот комдив и его спутники должны были проделать под бомбежкой, автоматным и минометным огнем. Пока добирались, погиб сопровождающий их связной штаба армии, был ранен автоматчик и тяжело контужен разведчик. Их оставили в воронке от авиабомбы - дожидаться санитаров.

Комдив и его адъютант вошли в длинный блиндаж-туннель, разделенный на отсеки, который в 62-й армии уже окрестили «царицынским подземельем». Родимцев доложил командующему армией о своем прибытии.

— Ну как, товарищ Родимцев, ощутили обстановку в Сталинграде? — устало спросил вошедшего Александра Ильича Чуйков.

— Вполне.

Так они впервые повстречались - два человека, чьи имена позже стали легендами Сталинградской битвы. Но и до личного знакомства об были осведомлены друг о друге.

Наслышан был и Родимцев о Василии Ивановиче Чуйковом. Он знал, что нынешний командарм 19-летним юношей командовал полком в Гражданскую войну, награжден двумя орденами Красного Знамени за бои против колчаковцев и белополяков, командовал армией во время советско-финляндской войны, был военным советником в Китае, с первых дней Великой Отечественной находился на ответственных участках фронта.

Чуйков коротко охарактеризовал и показал на карте положение войск 62-й армии, обозначил полосу действий 13-й гвардейской дивизии - от реки Царицы на юге до железнодорожной петли и Мамаева кургана включительно на севере.

— Мамаев курган еще нужно взять.

— Не сомневаюсь, что возьмете. — Сухо ответил Чуйков.

Но сначала двум переправившимся на тот момент полкам Родимцева пришлось отразить яростный натиск противника в районе вокзала. Немцы, не решаясь атаковать ночью, силами до двух пехотных дивизий при поддержке танков предпринял наступление с утра 15 сентября.

Жестокие схватки, порой переходившие в рукопашную, разгорались вдоль полотна железной дороги. За один день здание 4 раза переходило из рук в руки, но к ночи осталось за советскими солдатами. Удерживавший его батальон старшего лейтенанта Федосеева приковал к себе до полка фашистской пехоты.

А в ночь на 16 сентября через Волгу переправился 39 гвардейский стрелковый полк гвардии майора С.С. Долгова. По приказу комдива без единой минуты передышки гвардейцы батальона под командованием И. Исакова пошли на штурм Мамаева кургана, обозначенного на военных картах как высота 102.0.

Взятие Мамаева Кургана

За те несколько дней, что Мамаев курган находился в руках гитлеровцев, противник основательно укрепился в нем: оборудовали разветвленную систему огневых точек и траншей. Отсюда они вели прицельный артиллерийский и пулеметный огонь далеко вокруг, сильно осложняя боевые действия подразделений дивизии Родимцева, всей 62-й армии, работу переправы через Волгу. На взлобье кургана немцы оборудовали мощный дзот, который держал под обстрелом подступы к высоте. Чтобы успешно штурмовать курган, этот дзот надо было уничтожить во что бы то ни стало. Сделать это вызвался младший лейтенант Тимофеев.

Яков Павлов

Отважный офицер и четверо добровольцев-солдат ползком и перебежками, используя бугорки, воронки и канавы, сумели вплотную подобраться к вражеской огневой точке и забросать ее гранатами. После этого в атаку пошли основные силы 39-го полка. Огонь гитлеровцев был очень плотным, кое-где он прижимал атакующих к земле. В критический момент поднял своих бойцов в рукопашную командир роты Иван Чуприна, следом устремились и другие подразделения. Гвардейцы ворвались в окопы противника. Бой продолжался весь день, обе стороны понеси огромные потери. Смертью героя пал и гвардии лейтенант Чуприна. Но под вечер командир полка Долгов сообщил Родимцеву, что высота 102.0 взята. Теперь вокзал, площадь 9 Января и Мамаев курган - все пункты, контролировавшие выход к Волге на участке дивизии Родимцева, — были в руках гвардейцев. Однако удержать завоеванные позиции оказалось ничуть не легче, а может быть, еще труднее, чем отбить их у немцев.

На штурм этих позиций гитлеровцы бросили огромные силы. Сотни самолетов бомбили защитников Сталинграда, в ход были пущены танки, минометы и тяжелая артиллерия. За один день 17 сентября противник 6 раз атаковал рубежи Долгова на Мамаевом кургане силами до двух полком пехоты при поддержке 20 танков. Но советские воины не отошли ни на шаг. Тем временем 42-й гвардейский стрелковый полк заметно расширил территорию, занятую 13-й дивизией: его подразделения выбили немцев из домов, точнее, из развалин - по Республиканской, Комсомольской и Пролетарской улицам. Это означало, что гвардейцы Родимцева прочно закрепились на правом берегу у Волги, в центральной части Сталинграда.

В боях на улице Оренбургской доблестно проявил себя расчет «сорокапятки», где наводчиком был Леонид Любавин. Когда немцы пустили в ход танки, расчет первым же выстрелом подбил головную машину. Она мешала продвижению остальных танков, которые стали обходить ее по сторонам, подставляя под огонь борта. Расчет подбил еще 2 танка, но все артиллеристы, кроме Любавина, вышли из строя. Самому Любавину осколками перебило ноги. Однако, превозмогая боль, он сумел последним выстрелом в упор поразить надвигающийся четвертый танк. Истекающего кровью Любавина вынесли из боя товарищи, отправили на левый берег Волги, а о его подвиге доложили командиру.

Родимцев и комиссар дивизии Вавилов представили его к ордену Красного Знамени. Была выпущена листовка о его подвиге.

10 дней и ночей бойцы первого батальона 42-го гвардейского стрелкового полка под командованием Ф. Федосеева обороняли здание вокзала. Они продолжали держаться и тогда, когда гитлеровцам удалось окружить здание плотным кольцом, отрезав его от основных сил дивизии. Попытки пробиться к осажденному батальону не удались. О том, как сражались герои-гвардейцы, свидетельствует документ, обнаруженный воинами Родимцева в здании среди тел павших защитников вокзала, когда спустя некоторое время после гибели федосеевского батальона здание снова было отбито у немцев.

Донесение.

11.30, 20.9.42 года

Гвардии старшему лейтенанту Федосееву.

Доношу, обстановка следующая:

Противник старается всеми силами окружить мою роту, заслать в тыл моей роты автоматчиков, но все его попытки не увенчаются успехом. Несмотря на превосходящие силы противника, наши бойцы и командиры проявляют мужество и геройство… Пока через мой труп не пройдут - не будет успеха у фрицев.
Гвардейцы не отступают. Пусть падут смертью храбрых бойцы и командиры, но противник не должен перейти нашу оборону. Пусть знает вся страна тринадцатую гвардейскую дивизию и третью стрелковую роту…

Командир третьей роты находится в напряженной обстановке и сам лично физически нездоров. На слух оглушен и слаб. Приходит головокружение - и падает с ног, происходит кровотечение из носа. Несмотря на все трудности, гвардейцы и лично третья рота и вторая не отступят назад… Да будет немцам могилою советская земля!

Лично убил командир третьей роты Колеганов первого и второго пулеметчиков фрицев и забрал пулемет и документы, которые представлены в штаб батальона.
Надеюсь на своих бойцов и командиров. Гвардейцы не пожалеют жизни за полную победу Советской власти…

Командир третьей стрелковой роты - гвардии младший лейтенант Колеганов.

Командир второй роты - гвардии лейтенант Кравцов».

Маршал Советского Союза И.Х. Баграмян:

В Великую Отечественную войну Родимцев вступил зрелым командиром. С первого дня войны и до победы он находился в Действующей армии, командуя бригадой, дивизией, корпусом. Особой страницей в его боевой биографии является участие в обороне Сталинграда. В самые трудные и напряженные дни боев Родимцев проявил умение твердо руководить войсками, волю и решительность, личное мужество и храбрость.

21 сентября противник вновь предпринял неистовый штурм рубежей, занимаемых гвардейцами Родимцева. Они повели наступление в направлении Мамаева кургана и части города за речкой Царицей. Прорвавшись на стыке 13-й гвардейской дивизии и 92-й стрелковой бригады, противник вышел к Волге.

Александр Ильич развернул левый фланг дивизии на юг, откуда враг наносил удар. На угрожающий участок комдив бросил все свои скромные резервы, однако восстановить положение в тот день так и не смог: сил не хватило. До позднего вечера длились ожесточенные бои, переходившие порою в рукопашные схватки. А 22-го, стремясь закрепить наметившийся успех, гитлеровцы предприняли 12 атак пехоты и танков. В какой-то момент группе вражеских автоматчиков удалось обойти правый фланг полка Панихина, а другая группа прорвалась на площадь 9 Января и стала охватывать левый край полка. Родимцев бросил на помощь воинам 34-го гвардейского полка батальон из полка Долгова, а также все, что можно было собрать: разведчиков, комендантский взвод. Эта контратака была проведена хоть и совсем небольшими силами, но настолько стремительно, что ошеломила врага. Немцы были отброшены с площади 9 января и от прилегающего к ней берега Волги. Осада командного пункта 34-го полка, длившаяся 2 часа, была ликвидирована.

Н.И. Крылов, начальник штаба 62-й армии:

Хочется подчеркнуть: ликвидировать опаснейший прорыв на своем правом фланге и восстановить там в основном прежние позиции командир 13-й гвардейской дивизии сумел в условиях, когда продолжался тяжелый бой на других участках и надо было предупреждать возможные новые вклинения. И все это - в узкой полосе приволжских городских кварталов, где крайне осложнен любой маневр. Александр Ильич Родимцев, немало испытавший за войну, говорил потом, что бой 22 сентября 1942 года остался для него самым напряженным.

Отстояв занимаемые рубежи, воины дивизии в тот день уничтожили свыше 1000 солдат и офицеров противника, 30 вражеских танков.
И вот в «Красной звезде» появилась корреспонденция о боевых делах 13-й гвардейской дивизии.

…Каждый день гвардейцы принимают на себя по 12-15 атак вражеских танков и пехоты, поддерживаемые авиацией и артиллерией,- писала газета,- и всегда они до последней возможности отражают натиск врага, покрывая землю новыми десятками и сотнями фашистских трупов. Не только умом - всем своим сердцем, всем своим существом гвардейцы сознают, что отступать дальше нельзя, отступать дальше некуда… Полные непреклонной решимости скорее сложить свои головы, чем сделать хоть шаг назад, они, как утес, стоят на своих позициях, и, как об утес, дробятся об их позиции многочисленные валы вражеских атак.
Гвардейцы упорно и мужественно отстаивают каждый дом, каждую улицу, выбирая удобные моменты, переходя в контратаки, опустошая ряды врага. Только за один день они перебили две тысячи гитлеровцев, уничтожили 18 танков, 30 автомашин. В другой же день гвардейцы подожгли 42 вражеских танка. Железное упорство в обороне, стремительный натиск в контратаках - отличительная черта гвардейцев дивизии, которой командует генерал-майор Родимцев.

Уже в эти первые тяжелейшие месяцы Сталинградской битвы слава о защитниках города на Волге гремела не только в нашей стране, но и далеко за ее пределами. Британская газета «Айриш таймс» сообщала:
«Нам говорят, времена чудес прошли. Но с военной точки зрения оборона русской армии у Сталинграда относится к области чудес. Согласно всем военным канонам, город уже давно должен быть захвачен немцами, но так же, как это случилось с Мадридом во времена гражданской войны в Испании и с Ленинградом двенадцать месяцев тому назад, военные эксперты поставлены в тупик, а человеческий элемент оказался не поддающимся учет у».

Вряд ли британские журналисты были в курсе, что к сотворению упомянутых ими и мадридского, и сталинградского чудес причастен один и тот же человек - уроженец сельской глубинки Александр Ильич Родимцев.

А на его малой родине, в оренбургской области, в Шарлыкском районе, люди не просто пристально следили по газетам и сводкам Совинформбюро за боевыми своего славного земляка и его гвардейцев, не просто гордились комдивом - доблестным защитником Сталинграда, но и проявляли о воинах 13-й гвардейской поистине родственную заботу. В районе развернулось патриотическое движение под девизом «Оденем и обуем дивизию Родимцева!» На фронт, в сражающийся Сталинград, из райцентра и сел было отправлено более 20 000 посылок от шарлычан. Как вспоминал сам Родимцев:

«В войну и в далеком тылу жилось трудно, но мы получали сало, масло, мед, а также теплые вещи - полушубки, валенки… На переднем крае гвардейцы читали письма, которые заканчивались дорогими для нас словами: «Ничего не пожалеем для фронта и для вас, сталинградцы! »

За годы войны более 12 тысяч земляков Родимцева - целая дивизия - ушли на фронт. И из этой дивизии целый полк - 4197 шарлычан - не вернулись домой. Почти 4700 уроженцев района были удостоены боевых наград, а 11 - больше, чем из любого другого района Оренбуржья, — стали Героями Советского Союза, и среди них известные в стране и за ее пределами дважды Герой генерал Родимцев и татарский поэт, лауреат ленинской премии Муса Джалиль.

В помощь фронту в районе активно шел сбор денежных средств в Фонд обороны. Всего за короткий срок жители района собрали более трех миллионов рублей. На победу, на нужды фронта самоотверженно работали все труженики Оренбуржья. За годы войны они увеличили валовый выпуск промышленной продукции почти в 4 раза, в 9 раз возросла добыча нефти и газа. Колхозы и совхозы области за годы войны дали государству 124 млн. пудов хлеба, 7,5 млн. пудов мяса, много другой сельхозпродукции. 123 миллиона рублей внесли оренбуржцы в Фонд обороны, на их личные сбережения для Балтийского флота были построены 3 военных катера — «Чкаловский комсомолец», «Чкаловец», « Чкаловский пионер». А председатель колхоза «Ударник второй пятилетки» Оренбургского района Сергей Кужман на свои деньги приобрел истребитель Як-6, и по его просьбе самолет был направлен в дивизию Родимцева.

В сражающемся Сталинграде гвардейцы не только били врага, но и жертвовали в Фонд обороны свои личные сбережения. На имя Верховного Главнокомандующего из 13-й гвардейской была направлена телеграмма: «Личный состав гвардейцев нашей части в фонд танковой колонны имени 62-й армии внес 1 200 000 рублей, сбор продолжается. С исключительным подъемом бойцы и командиры отдают свои сбережения на борьбу с фашистской мразью. Подписи: Родимцев, Вавилов».
После первых недель боев, которые характеризовались большой мобильностью, частыми атаками и контратаками с обеих сторон, когда улицы, отдельные здания в течение короткого времени переходили из рук в руки, с начала октября защитники Сталинграда стали уделять особое внимание всемерному укреплению занимаемых рубежей, построению прочной и хорошей обороны. В это время поступил приказ Чуйкова: прочно удерживать занимаемую часть города, ни на шаг не отходить со своих позиций, каждый окоп превратить в опорный пункт, каждый дом - в крепость. Работа по укреплению позиций шла во всех подразделениях 13-й гвардейской, бойцы рыли окопы и ходы сообщения, минировали подходы к своим рубежам, устанавливали проволочные заграждения, оборудовали руины зданий под пулеметные точки. Под непрерывным огнем противника, в сочетании с постоянными жестокими схватками, это была тяжелая и опасная работа. Однако гвардейцы хорошо понимали: именно она позволяет выстоять против натиска гитлеровских войск.

Но в это же время и немцы укрепляли захваченные рубежи. Они превратили в опорные пункты здания школы № 38, Дома специалистов, военторга, госбанка, а также Г-образный дом. Эти опорные пункты сильно сковывали действия гвардейцев, откуда враг держал под огнем центральную переправу, тылы дивизии на левом берегу Волги. Гвардейцы тщательно готовили штурм этих зданий. Создавались и сколачивались штурмовые группы, разведчики тщательно изучали подходы к домам и систему вражеской обороны.

В числе первых вражеских опорных пунктов Родимцев приказал взять здание госбанка. Длиной в двести с лишним метров, с толстыми каменными стенами, с глубокими подвалами, которые недоступны ни для снаряда, ни для бомбы, это здание для гвардейцев было буквально как кость в горле. Весь вопрос состоял в том, каким образом вытащить эту кость.

Заместитель командира дивизии Борисов собрал всех, кто был назначен для участия в захвате здания, нарисовал им его схему - со всеми этажами, подъездами, лестничными клетками и окнами. Указал расположение огневых точек и другие сведения.

Маршал Советского Союза Чуйков:

За время боевых действий по обороне Сталинграда дивизия хорошо выполняла боевые задачи штурма. Тов. Родимев в боях за Сталинград успешно использовал имеющийся у него опыт уличных боев, нанося противнику жесточайшие удары. Дивизия под его командованием сражалась твердо.
Тов. Родимцев выделялся из состава командиров дивизий не только твердыми волевыми качествами, но и как исключительно грамотный в тактическом отношении командир.

— Крепость, — задумчиво подытожил он свой рассказ.

Решили сперва подорвать стену мощным зарядом, а затем в образовавшуюся брешь штурмовым группам и группам прикрытия быстро проникнуть внутрь через пролом, пока ошеломленные немцы не опомнятся. Командир дивизии утвердил этот план.

В один из октябрьских вечером, когда стемнело, первыми к зданию госбанка двинулись саперы-подрывники. Они перемещались скрытно, ползком, тщательно маскируясь. Это было не так-то легко: каждый нес с собой 30 кг. Взрывчатки. Следом через некоторые время выступили группы прикрытия и штурма. Гвардейцы со своих позиций вели интенсивный отвлекающий огонь по зданию.

Родимцев, Вавилов, Борисов и Долгов, наблюдающие за операцией, пристально всматривались в осеннюю тьму. Вот он приглушенно сказал «Время!»
И почти тут же грохнул мощный взрыв. А вслед за ним - хлопки гранат, выкрики на немецком. И все это было покрыто слитным, грозным «Ура!» — вперед пошли штурмующие гвардейцы. Вскоре командиры, наблюдающие за развитием событий с НП, увидели, как над зданием взвились цветные ракеты. Это означало - прекратите поддерживающий огонь, мы внутри, в непосредственном боевом столкновении с противником.

Родимцев довольно ясно представлял себе, что в этот момент происходило в здании банка. Не очень часто, но в его воинской жизни случались штурмовые ночные бои. Первый - в Мадриде, в университетском городке. В таких случаях нет ни переднего края, ни фронта, ни тыла - противник может быть всюду. Такой бой - сочетание рукопашной схватки и кинжального огня, здесь все решают чутье, находчивость, смелость и дерзость.

А.С. Долгов, бывший командир 39-го гвардейского стрелкового полка:

Александра Ильича Родимцева я особенно хорошо знаю по Сталинградской битве. Будучи командиром 39-го гвардейского полка, мне часто приходилось общаться с ним в боевой обстановке, которую он всегда знал досконально, зачастую и лично появлялся на самых опасных участках фронта. Он был смел, решителен, требователен к себе и подчиненным, оказывая действенную помощь в нужную минуту.
Родимцев был прекрасным человеком и замечательным военачальником, его любили и уважали подчиненные.

В результате скоротечной и дерзкой атаки гвардейцы полностью очистили здание госбанка от немцев, надежно в нем закрепились, отбили все попытки противника вернуть этот важный оборонный пункт. Родимев по телефону доложил об успехе Чуйкову.

Был сдержанный ответ.

Следующим объектом наметили Г-образный дом. Готовить его штурм было поручено полку Панихина, а непосредственной разработкой операции занимался заместитель командира полка Коцаренко. План, предложенный им, был прост и реально осуществим, но работы требовалось много.

Подступы к дому простреливались немцами вдоль и поперек, были густо нашпигованы минами, усеяны заграждениями из кирпича, железа, колючей проволоки. Преодолеть это пространство атакующим броском было затеей самоубийственной. Решение было найдено такое: отрыть в направлении здания траншею полного профиля под самые его стены, длиною почти в 100 метров.

Сперва работали по ночам, но когда немцы обнаружили эту гвардейскую «сапу», стали рыть и днем. От автоматного и пулеметного огня траншея укрывала хорошо, а ударить по гвардейцам атакой противник не мог: мешали собственные мины и завалы.

Вскопанную землю бойцы ночью выносили в мешках и сбрасывали под волжский откос. Одновременно в полку шла подготовка штурмовых групп. В них входили саперы, автоматчики, пулеметчики, бронебойщики с противотанковыми ружьями, а также 2 бойца, вооруженные огнеметами.

Наконец траншея была готова. По ней штурмовая группа подошла почти вплотную к зданию и заняла исходное положение. По сигналу зеленой ракеты по стенам дома огнеметчики выпустили струи пламени. Пылающая смесь хорошо освещала здание для штурмующих. Ударили автоматы, пулеметы, ПТР, орудия, не давая немцам высовываться и огрызаться. Особенность штурма заключалась в том, что здесь не было никакой внезапности, немцы прекрасно видели и знали все, что происходит; но гвардейцы так хорошо все продумали и действовали так методично, что противник не смог им помешать.

В проволочных заграждениях опоясывающих дом, саперы быстро проделали проходы, и штурмовая группа ринулась на приступ. Через окна, проломы в стенах саперы врывались в дом. Бойцы, оставшиеся на исходных позициях, не прекращали вести прикрывающий огонь из стрелкового оружия, но аккуратно сосредоточили его на верхних этажах, не давая возможности противнику обстреливать штурмующих. А ворвавшись внутрь здания, советские воины начали зачищать помещение комната за комнатой, этаж за этажом.

Всего через полчаса в руках гвардейцев были все шесть этажей Г-образного дома. Группу солдат противника, засевшую в подвале, ликвидировали, взорвав перекрытие толовыми шашками. Захват этого здания принес гвардейцам значительный тактический выигрыш, он позволил 34-му гвардейскому полку Д.И. Панихина выровнять свой передний край, сократив почти вдвое. Резко сократились возможности противника вести прицельный огонь по переправе через Волгу.
Продвижение советских или германских войск на сотню метров в Сталинграде учитывалось в стратегических планах командования, имело значение для обстановки на огромном советско-германском фронте, порою влияло на исход операции, все войны. За уличными боями в городе на Волге затаив дыхание следил весь мир.

В одну из ночей сентября 42-го Родимцев прибыл в 42-й гвардейский стрелковый полк. Вместе с командирами части И.П. Елиным направились на наблюдательный пункт, оборудованный на полуразрушенной местности. Впереди простиралась площадь 9 Января. А посреди нее, в 200 метрах от НП, чернело 4-этажное кирпичное здание. Вот ведь как случается: Родимцеву, скрупулезно ведущему учет каждого квадратно метра городского пространства, завоеванного и удерживаемого гвардейцами дивизии, почему-то до сих пор не пришло в голову поинтересоваться этим уцелевшим от бомбежек зданием. При этом дом стоял, как регулировщик, на перекрестке. Кто им владеет - тот хозяин площади и окрестностей.

— А что это за дом-то, Иван Павлович? И чей?

— Да вот, похоже, ничей. — усмехнулся Елин. — Если мы пытаемся к нему подобраться, фашисты лупят изо всех стволов. Они сунутся - мы их не пускаем. Вот таки стоит в нейтральной полосе.

— Вот те на! Такая замечательная позиция - и бесхозная. Надо исправить это упущение.

Родимцев приказал Елину послать в здание разведгруппу.

Командир полка поручил это задание сержанту Якову Павлову - двадцатипятилетнему уроженцу Новгородской области, воевавшему в дивизии с первых дней Великой Отечественной. Подобрать группу для вылазки Елин предоставил самому Павлову. Тот назвал бойцов из своего взвода: ефрейтора Глущенко, уже немолодого, прошедшего Первую мировую и Гражданскую, и двух смекалистых и расторопных рядовых, своих ровесников Александрова и Черноголова.

Командир роты Наумов хорошо знал всех четверых, в каждом бою крепко уверен. Провожая группу, сказал сержанту:

— Действуй по обстановке, сержант. Ежели удастся не просто разведать, а «прописаться» в этом здании - дашь знак, две красные ракеты.

Набили автоматные диски патронами, взяли побольше гранат, запаслись табачком и отправились. Путь от позиций гвардейцев до «ничейного» дома был хоть и недалек, но очень опасен: при первом подозрительном движении на площади гитлеровцы открывали огонь. Однако разведчики сумели ничем не выдать себя и к зданию подобрались без особых приключений.

В свете луны дом высился молчаливой черной громадой, не подавая никаких признаков жизни. Разведчики осторожно вошли внутрь, принялись обследовать помещение за помещением. Пусто. Но в одной из квартир 2-го подъезда обнаружили пулеметный расчет немцев. Те не ждали визита, и разведчики тихо с ними разделались. Захватили ручной пулемет и боеприпасы.

Больше на этажах никого не обнаружили. А вот в подвальных помещениях оказались несколько обитателей. Это были жильцы дома - старики, женщины, одна даже с грудным ребенком, а также группа раненных бойцов под присмотром санинструктора Калинина.

Разведчики перекурили, стали держать совет: что делать дальше?

Надо занимать оборону в доме, — высказал мнение ефрейтор Глущенко. — Позиция для дивизии шибко выгодная, тут можно настоящую крепость оборудовать. Это раз. Мирное население здесь с детьми - нельзя без присмотра оставлять. Это два.

Товарищи согласились с ним. Решили по слать к своим санинструктора Калинина: пусть доложит, что разведчики решили поселиться в доме, но им нужна подмога. Как было условлено при выходе на задание, Павлов дал сигнал двумя красными ракетами, однако в фейерверке интенсивной перестрелки наблюдатели их просмотрели, а Калинину не сразу удалось пройти площадь. Поэтому и командир полка, и комдив тревожились за судьбу Якова Павлова и его товарищей.

На подмогу гарнизону дома Павлова идут русские солдаты.

С рассветом немцы, которым о советских солдатах донесли 2 сбежавших из дома пулеметчика, попытались вернуть себе позицию. Сперва несколько раз атаковала пехота, но атаку отбили, воспользовавшись трофейным пулеметом. Затем начался обстрел дома из орудий и минометов. Ни разведчики, ни жильцы дома, находившиеся в подвале, не пострадали. Эти действия привлекли внимание наблюдателей из 42-го полка. Елин сообщил Родимцеву.

Сперва Родимцев не поверил, что четверка солдат смогла захватить здоровенный домище, да еще уложить на подступах к нему несколько десятков солдат противника. Однако вскоре Калнин добрался до позиций наших и доложил о ситуации.

Елин приказал немедленно скомплектовать группу и направить ее на укрепление гарнизона, находящегося в здании на площади. Дом уже стали называть «домом Павлова». В дом Павлова отправилась небольшая группа бойцов во главе с лейтенантом Иваном Афанасьевым - всего 24 человека. В нее входили грузины, узбек, таджик, абхаз, казах, татарин и украинцы.

— Настоящая интербригада! — воскликнул Родимцев.

Наступила вторая ночь пребывания четверки во главе с Павловым в здании на площади. Яков беспокоился: неужели не придет подмога? Но тут послышался осторожный стук в дверь, а затем знакомый голос лейтенанта Афанасьева:

— Свои. Открывай.

Быстро разбаррикодировали вход. Прибывшие входили, тяжело нагруженные боеприпасами, ящиками с продовольствием. Когда среди доставленных припасов Яков Павлов увидел огромный бак, источавший аромат борща, котелки и фляги, он наконец-то сам ощутил, поверил до конца: да, теперь немцам этого дома не видать, как своих ушей.

Гарнизон, не мешкая стал устраиваться для дальнейшей обороны. Оборудовали огневые точки для противотанковых ружей, подготовили позиции для ротных минометов - их тоже доставили прибывшие. Афанасьев и Павлов распределили по помещениям здания группы автоматчиков и пулеметчиков. Теперь дом Павлова был готов к отражению вражеских атак. Обороноспособность маленького гарнизона еще повысилась, когда по приказу Родимцева саперы прорыли ход сообщения от передовых позиций полка Елина до здания на площади, установили мины и проволочные заграждения, оборудовали возле дома 4 наружные огневые точки.

— Пусть теперь фриц попробует нас выкурить! Умрем, но не уйдем.

— Нет, не так, — поправлял бойцов Павлов. — Не «умрем», а будем укладывать немцев, если сунуться. И уйти мы отсюда уйдем непременно, но только вперед, из Сталинграда - на Берлин! Ясно?

58 дней и ночей горстка смельчаков - меньше взвода численностью - обороняла дом Павлова, отражала сотни вражеских атак. Минимальное расстояние, на которое за это время враг смог приблизиться к дому, составляло всего 14 шагов. Это случилось однажды в полдень, когда на здание двинулись несколько немецких танков. Гвардейцы подбили из противотанкового ружья одну машину, вторая подорвалась на мине. Но третья продолжала двигаться вперед, и, как на грех, в таком секторе, что нечем ее достать. Тогда боец Ефремов выбежал из подъезда и пополз навстречу танку со связкой гранат в руке. Улучив момент, бросил связку танку под гусеницы. Раздался мощный взрыв, серая громада дернулась, замерла, густо задымилась, а потом снова раздался грохот - рванул боекомплект. Но Ефремов не двигался. Ему на помощь бросился Мурзаев, сам дважды был ранен, но успел втащит товарища внутрь здания. Но Ефремов уже не дышал.

На смену погибшим тяжелораненым приходили новые бойцы. При первой возможности гарнизон навещали командир батальона, командир 42-го полка Елин. Не раз бывал здесь и Александр Родимцев.

При одном из посещений дома Павлова, боец Егоров представился комдиву: «Пулеметчик». Родимцев поинтересовался, каким номером гвардеец состоит в расчете «максима»

— А я, товарищ генерал, как Господь Бог - един в трех лицах. Во всех ипостасях сразу: и за командира, и за наводчика, и за подносчика патронов.
Родимцев всегда, памятуя свою курсантскую пулеметную молодость, особо благоволил представителям этой солдатской специальности. Бывая в доме Павлова, он приметил пулеметчика Илью Воронова, не раз беседовал с ним по душам. И гвардии сержант Воронов оправдал такое доверие, внимание комдива.

Перед очередной атакой противника он вместе с бойцами Иващенко и Свириным вынес свой «максим» из здания, расположил перед домом в развалинах пристройки, хорошо замаскировал. Немецкая пехота пошла на приступ большими силами, устроив нечто, вроде «психической атаки». Когда враги приблизились, Воронов внезапно начал косить их кинжальным, убийственным огнем. Десятки вражеских трупов остались на земле, наступавшие отхлынули. Но во вторую атаку они пошли, держа под обстрелом обнаруженную пулеметную точку. Все смельчаки получили тяжелые ранения, ранен был и сам Илья. Но он, превозмогая боль, продолжал косить очередями приближающихся немцев, а когда кончились патроны, отбивался гранатами, пока атака противника вновь не захлебнулась. В этом бою отважный гвардеец уничтожил около сотни врагов. Когда товарищи вынесли его, истекающего кровью., с территории дома-крепости, в медсанбате врачи извлекли из него около двадцати осколков. Илья Васильевич Воронов остался жив, после войны они с Родимцевым часто встречались, вели большую переписку, крепко дружили, и эта дружба распространялась на семью Родимцева - Екатерину Осиповну, дочерей Ирину и Наталью, сына Илью.

Дом Павлова был отмечен как крепость на личной карте фельдмаршала Паулюса. Немцы считали, что его обороняют силы не менее батальона. Здание играло исключительно важную роль в системе обороны 42-го гвардейского стрелкового полка, его гарнизон держал под огнем все прилегающие улицы. Немцы, в течение двух недель покорившие Францию, за два месяца так и не смогли не только выбить гвардейце из дома Павлова, но даже, за исключением пленных, ни разу так и не вступили на порог здания. А после того, как 19 ноября советские войска нанесли контрудар под Сталинградом, в наступление вместе со всеми подразделениями полка пошел и гарнизон здания. Он участвовал в штурме Молочного дома в центре города. В этом бою были тяжело ранены боевые побратимы - лейтенант Афанасьев и сержант Павлов.
Лишь в апреле 1945-го фронтовые дороги вновь свели вместе Павлова и Родимцева.

— А где же твоя Звезда Героя? — спросил Родимцев. Оказывается, представление Павлова затерялось в штабах еще в 1942. Тогда Александр Ильич добился, чтобы знаменитому на весь мир сержанту было присвоено звание Героя Советского Союза. Сам Александр Ильич в ходе Сталинградской битвы получил орден Красной звезды.

Я.Ф. Павлов, герой Сталинградской битвы:

Александр Ильич Родимцев находился всегда с нами в боевых порядках. Он ободрял уставших, выдвигал способных, награждал отличившихся. Железная воля, высокое мастерство, мужество, отвага в бою, отеческая забота о солдате - все это создало ему огромный авторитет. Дивизия наша была единым, крепко спаянным боевым коллективом. Каждый солдат, сержант и офицер, не колеблясь, шли за своим командиром.

В начале ноября 1942 года в газете 62-й армии появилось письмо-обращение воинов 13-й гвардейской стрелковой дивизии ко всем защитникам Сталинграда:

Братья по оружию! Несколько дней назад мы решили обратиться к вам с письмом, чтобы рассказать о своей борьбе против ненавистных немецких оккупантов. Когда было написано это письмо, мы получили обращение к защитникам Сталинграда от славных ветеранов Гражданской войны, участников героической обороны Царицына. С волнением мы читали призыв наших отцов отстоять город. Каждый в эти минуты думал: от нас и только от нас еще и еще раз зависит исход войны. Каждый из нас еще раз проникся сознанием того, как велика ответственность, возложенная на нас народом страной.

Дорогие друзья! Родина приказала нам отстоять Сталинград. Наши отцы и матери. Жены и дети работают не покладая рук, день и ночь производят для нас танки, самолеты, пушки, снаряды, винтовки, пулеметы, патроны. Они надеются на нас. Они призывают нас, невзирая на жертвы и лишения, сражаться так, как сражались герои царицынской эпопеи в годы Гражданской войны.

Здесь, на окраинах Сталинграда, в течение дня нам приходилось отбивать по 12 и более вражеских атак. Гвардейцы упорно отстаивают каждую свою позицию. Выбрав удобный момент, они переходят в контратаки на врага, нанося ему как можно больше потерь. Только за один день боев в городе мы истребили две тысячи немецких солдат. Не один десяток вражеских танков превращен в груду лома нашими артиллеристами, бронебойщиками и гранатометчиками.

…Отвечая на призыв царицынцев, мы хотим напомнить вам, наши боевые соратники, что приближается 25-я годовщина Великой Октябрьской социалистической революции. Не омрачим этого великого праздника, не отступим ни на шаг. Умрем, но отстоим Сталинград. С железным упорством и большевистской настойчивостью будем бить врагов беспощадно до полного уничтожения.

По поручению бойцов, командиров и политработников дивизии Герой Советского Союза гвардии генерал-майор Родимцев, гвардии старший батальонный комиссар Марченко, гвардии старший лейтенант Быков и другие.

В эти дни геббельсовская пропаганда трубила на весь мир, что немецкие войска полностью заняли Сталинград. Чтобы разоблачить эту ложь, политуправление Сталинградского фронта решило поднять и установить Красное Знамя на самой высокой точке Сталинграда - вершине Мамаева кургана. В день годовщины Октябрьской революции, 7 октября, группа политработников 62-й армии и 13-й гвардейской дивизии водрузила на кургане алое полотнище, а кинооператор капитан В.И. Орлянкин запечатлел его на кинопленку на фоне панорамы фронтового Сталинграда. Охрану и прикрытие группы, установившей, установившей флаг, обеспечивали гвардейцы Родимцева. Кадры, снятые фронтовым кинооператором, были включены в выпуск военной кинохроники, их увидел весь мир.

Операция Уран и ее последствия

А 19-20 ноября началась операция «Уран». Ставка Верховного Главнокомандующего и Генштаба РККА готовили ее еще с сентября, с тех самых дней, когда 13-я гвардейская дивизия Родимцева, переправившись через Волгу, начала свою эпопею обороны Сталинграда. И именно стойкость тех, кто сдерживал натиск противника на правом берегу Волги, сделали возможным сокрушительный контрудар Красной Армии.

В 7 часов 30 минут утра залпами реактивной артиллерии в полосах Донского и Юго-Западного фронтов, севернее и южнее Сталинграда, началось невиданное прежде в истории войн по плотности и мощности огня 80-минутная артподготовка, а затем соединения этих фронтов перешли в наступление. На следующий день начали наступать и войска Сталинградского фронта. В этом наступлении участвовали и части, соединения 62-й армии, включая дивизию Родимцева. Сражаясь на улицах, они смогли значительно оттеснить противника от берега Волги и нанести ему серьезные потери, отвоевав у немцев многие улицы и кварталы. А 23 ноября 45-я танковая бригада 4-го танкового корпуса в районе поселка Советский восточнее Сталинграда соединились с 36-й механизированной бригадой 4-го механизированного корпуса, замкнув кольцо окружения вокруг войск 6-й армии и 4-й танковой германской армии. В котле оказались 22 фашистские дивизии и более 160 отдельных частей противника.
В последующие месяцы гвардейцы Родимцева громили врага и сковывали его силы на внутреннем фронте окружения. Действия советских войск на этом фронте, в том числе 62-й армии В.И. Чуйкова, имели колоссальное значение для того, чтобы предотвратить деблокирование окруженной фашистской группировки извне.

Генерал-фельдмаршал Манштейн, который возглавил новую группу армий «Дон», созданную специально для прорыва советского кольца окружения в районе Сталинграда, выдвинул план - прорвать окружение одновременными ударами: извне - силами его группы армий из районов Тормосина и Котельниковского, а изнутри - силами окруженной 6-й немецкой армии. Гитлер одобрил этот план, но когда запросил командующего 6-й армией Паулюса, сможет ли он «нанести удар и одновременно удерживать оборону вдоль Волги», тот ответил отрицательно. Любимцу фюрера Паулюсу, уже в окружении, для поднятия боевого духа, произведенному Гитлером в фельдмаршалы, было вовсе не до деблокирующих ударов: его оборона вдоль Волги и так трещала по швам.

Ранним утром 26 января 1943 года Родимцеву позвонил командир 34-го гвардейского полка Панихин.

— С запада слышна артиллерийская стрельба, — доложил он. — Снаряды рвутся у немцев в тылу.

— Наши идут!

Через полчаса гвардейцы Родимцева встретились с передовыми частями 21-й армии. Раздавалось многоголосое «Ура», сопровождаемое автоматными очередями. Окруженные немецкие войска в Сталинграде были рассечены посреди города надвое - на северную и южную группировки. А 31 января южная группировка, действовавшая в центре города, с которой несколько месяцев вели жестокие бои гвардейцы 13- стрелковой, прекратила сопротивление. Фельдмаршал Паулюс вместе со своим штабом сдался в плен.

Еще в сентябре 1942 года, в первые дни боев 13-й гвардейской на правом берегу Волги, кто-то вывел метровыми буквами на стене, что проходила над рекой вдоль набережной: «Здесь стояли насмерть гвардейцы Родимцева». А в дни, когда великая Сталинградская битва завершилась победой, к этим словам добавились другие: «Выстояв, мы победили смерть».

Отзывов нет на «Сталинград»